«Бьётся в тесной печурке огонь»

Письмо с фронта

Тихая проникновенная песня вошла в историю Великой Отечественной войны и стала в последующие мирные годы неопровержимым свидетельством стойкости советского воина, характеристикой душевного состояния тех, кто выдержал бешеный натиск врага и разбил его. На войне было сложно и пелось немало боевых громких песен. Говорилось в них об оружии, о боевых дорогах. Популярны были марши дивизий, рассказывающие о боевом пути, указывающие цели.

Подвиги героев становились балладами. Это были нужные песни и необходимые слова, много сделавшие для фронта и тыла. Но запала в душу людей тихая «Землянка». В разных изданиях называют её по-разному – «Землянка», «В землянке», и по первой строке «Бьётся в тесной печурке огонь» – так впервые печатал её автор, без заглавия.

«Только в Красной Армии, только в Советской стране грустное лирическое стихотворение может выполнять функции боевой, воодушевляющей песни», – пишет поэт-песенник Евгений Долматовский.

Датой создания песни считают ноябрь 1941 года. Место – землянка, близко от столицы, примерно на 20-м километре Минского шоссе, слева, если ехать от Москвы. Там в дни тяжёлых боёв был наблюдательный пункт Западного фронта. Время написания «Землянки» определяется по тексту. «В белоснежных полях под Москвой» – это значит, что стихи родились в дни обороны столицы.

Алексей Сурков – фронтовой корреспондент специально не писал песню. В минуты после боя он просто в письме рассказал жене, где находится, о чём думает, какая обстановка вокруг.

Слова «Землянки» распространились раньше, чем была написана музыка. После появления «Землянки» Алексея Суркова, «Жди меня» Константина Симонова и других лирических произведений, многие солдаты переписывали стихи и посылали их домой за двумя подписями – поэта и своей, а иногда и просто за своей подписью. Но поэты на это не обижались.

В начале 1942 года в Москве, по дороге из эвакуации на флот, задержался композитор Константин Листов. Он пришёл во фронтовую редакцию и стал просить «чего-нибудь, на что можно написать песню». Сурков вспомнил о стихах, отправленных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи вполне уверенным в том, что, хотя свою товарищескую совесть он и очистил, но песни из этого абсолютно лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал под нос что-то неопределенное и ушёл.

Через неделю он вновь появился в редакции, попросил гитару и запел:
«Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза».

Все свободные от работы по выпуску номера слушали, затаив дыхание. Песня была записана и исполнена на радио.

Между тем в землянках на гармониках солдаты уже давно подобрали простую мелодию к стихам Алексея Суркова, но с появлением музыки Листова эта самодеятельная мелодия постепенно отмерла.

Песня «пошла» по всем фронтам – от Севастополя до Ленинграда. Правда, некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки: «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага» – упаднические, «разоружающие». Просили и даже требовали про смерть вычеркнуть или отодвинуть её от окопа подальше. Но портить песню было уже поздно, она ушла в народ. О том, что с ней «мудрят», дознались на фронте, и однажды Сурков получил письмо от шести танкистов-гвардейцев. Танкисты писали: «Мы слышали, что кому-то не нравится строчка «до смерти четыре шага». Напишите для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, мы-то ведь знаем, сколько шагов до неё, до смерти».

Конечно же, сугубо личные строки Суркова совсем не случайно стали популярнейшей песней войны, одной из наивысших лирических удач всей фронтовой поэзии. Уже с первых дней Великой Отечественной поэт почувствовал: солдатское сердце ищет не только лозунга и призыва, но и ласкового, тихого слова, чтобы разрядиться от перегрузки всем тем страшным, что на него обрушила жестокая действительность.

Советская поэзия говорила людям суровую правду, за это и полюбилась «Землянка».

Землянка

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко–далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти – четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

В статье использовалась литература:
- Долматовский Е. Рассказы о твоих песнях. – М.: Детская литература, 1973.
- Завадская Н. Любимые песни военных лет. – М.: Советский композитор, 1987.
- Луковников А. Песни военных лет // Культпросвет работа. – 1973. – № 4. – С. 47-50.
- Музы вели в бой: Деятели литературы и искусства в годы Великой Отечественной войны / сост. С. Красильщик. – М.: АПН, 1985.
- Священная война: Песни Победы / сост. В. А. Костров, Г. Н. Красников – М.: Олимп, 2005.

Фото из открытых источников