Октябрь

7 октября

122 года назад родился поэт Дмитрий Кленовский. Титулы «последний акмеист», «уцелевший царскосёл» и, наконец, после смерти Георгия Иванова, «лучший поэт эмиграции», достались человеку без биографии. Знали только, что на Запад его вынесло в начале сороковых, войной. Фамилия, как почти у всех советских беженцев, ненастоящая. Осколок Атлантиды Серебряного века без каких-либо даже намёков на советскую огранку. Лишь недавно начали складываться пазлы биографии, пока неизвестные даже Википедии.

Настоящая фамилия Дмитрия Кленовского Крачковский. Он сын академического живописца. Действительно, царскосёл. Застал живых Анненского и Гумилёва. Последнего чуть ли не боготворил. Однолеток Маяковского, первую незамеченную книгу под своей фамилией выпустил в год двух революций. Подготовил ещё два сборника, но в 1925-м поэзия покинула его вовсе. Во время войны эмигрировал.

* * *

Я здесь узнал мельчайшие цветы,

Их называют «луговая пена».

Они в глаза не бросятся, но ты

Их, проходя, заметишь непременно.

Они цветут вперегонки с весной

И островками вкраплены густыми

В зеленые лужайки, а порой

Канавы у дорог пестреют ими.

Они так умилительно легки

И, сорванные, так поспешно вянут,

Что на букеты или на венки

Их даже дети обрывать не станут.

Своей и белизной и синевой

Они подобны той эгейской пене,

Откуда Афродита сквозь прибой

На мраморные поднялась ступени.

А если любишь средние века

И хороводы девушек в апреле –

Сядь на траву и обожди, пока

Тебе их дорисует Боттичелли.

26 октября

130 лет назад родился поэт Сергей Соловьев. Внук знаменитого историка и племянник не менее знаменитого философа. Друг Блока и Белого с детства, при том, что на пять лет младше того и другого. Ровесник Гумилёва вошёл в литературу со студенческими виршами. А в пору, когда талант окреп, события общественные и личные не дали шанса на исправление репутации.

Стихи периода творческого расцвета начали издаваться лишь через полвека после смерти. И изданы по сию пору лишь частично.

Продолжая духовную эволюцию дяди-философа, поэт принял католицизм и стал католическим священником. В 1931-м году по католикам покатился каток репрессий. В психиатрической лечебнице, эвакуированной в Казань, он умер в 1942-м году.

Свидетели утверждают, что перед смертью сознание поэта освободилось от трагизма и обрело необычайную ясность: свои юношеские годы, дружбу с Белым, Блока он помнил до мельчайших деталей. Смерть же наступила, вероятнее всего, от хронического голода.

Рябина

Солнце блестит на заржавленном жёлобе.

Утро – морознее, даль – необъятней.

В небе безоблачном белые голуби

Вьются над ветхой моей голубятней.

Ярко, светло, и свободнее дышится.

О, этот вольный полёт голубиный!

В небе далёком, холодном колышатся

Красные кисти созревшей рябины.

Снова становишься мира невольником…

Дыма взвиваются сизые клубы.

Там журавлей, что летят треугольником,

Зычно раздались призывные трубы.

* * *

Мороз, как хищник разъярённый,

Спалил луга и листья сжёг,

И гулок хруст новорождённый

Морозом скованных дорог.

И ярки дни, и ночи звездны…

Лишь розовый закат потух,

Зажглись пылающие бездны,

А лес опалый пуст и глух.

Когда придёт палач природы,

Биенье жизни заглуша,

Всю широту своей свободы

Не в силах осознать душа!

28 октября

85 лет назад родился поэт Вилен Барский. Киевлянин, стихи начал писать в эвакуации 70 лет назад в райцентре Сернур Марийской АССР. А опубликовался впервые в 1981-м году. В парижском журнале, подборку для него переправил Всеволод Некрасов. В том же году Барский эмигрировал, осев в Дортмунде, Германия. До самой смерти, за тридцать с лишним лет, так и не выучил немецкого языка. Владел русским, польским, украинским.

В родном Киеве Барский числился членом Союза художников. Раз в пять лет принимал участие в официальных выставках. Специально для этих выставок создавал картины в реалистической манере. Но душой-то он был авангардист.

Из москвичей общался с Геннадием Айги, приятельствовал с упомянутым Всеволодом Некрасовым. Один из первых в русской литературе энтузиастов визуальной поэзии, Барский писал и более традиционные стихи.

* * *

щебечущие сны

запутывают песню

рождается

двойник и невозможность выбора

открыт туман соцветий

и поименно падают

колонны дня

задуман дом и светится стена

и шум деревьев господствует

над сном горизонтальным прибоя

ласточка летит

июль, 1966

* * *

нужно забыть

зачем ты родился

и вытянуть ленту свободы

из пасти у времени

о факир долгожданный

так долго мы ждали

забыли мы даже имя твое

июль, 1967

28 октября

70 лет назад родился поэт Вадим Перельмутер. Заслуги Перельмутера перед русской словесностью стихописанием не исчерпываются. Поскольку он ещё и литературовед, публикатор. Шесть томов Сигизмунда Кржижановского, практически полное собрание стихов Аркадия Штейнберга, лирика и верленовские переводы Георгия Шенгели – Перельмутер вытащил имена, без которых литература ныне, кажется, уже и немыслима, из литературного небытия. Даже хрестоматийных Случевского и Вяземского он дал возможность прочесть иными глазами: пост-пушкинского Вяземского, скажем, у нас старались не замечать.

Выразим благодарность Перельмутеру также и за возвращение к читателю Марка Тарловского, Сергея Шервинского и Нины Манухиной. И перейдём к его стихам. Поэт издал шесть книг. Первая вышла к сорокалетию.

После

Стояли праздничные дни.

Творилось нечто в этом мире,

Он словно становился шире...

Теперь взгляни:

Там, на опушке отдаленной,

Бормочет прошлые слова

Такая разная листва,

От обгорелой до зеленой.

Стояли праздничные дни,

Была такая четверть года,

Когда и люди, и природа

Разделены, разобщены.

Стояли праздничные дни.

И в землю падали отвесно!..

И наконец, еще один,

Последний праздник - праздник вод.

А в завершенье неизвестно

Откуда взявшийся дельфин

Перевозил тебя на тот,

На противоположный берег...

На неодушевленный берег,

На недоглядный край земли,

Где все живое без остатка

Растворено в земной пыли,

Где не оставить отпечатка

Шагов, дождями дни прошли.

1972

Цвет

Творить имена и дарить имена

Всему, что вокруг, вольны...

Какого цвета морская волна?

Цвета морской волны.

Какого цвета июньский лес?

Цвета июньских лесов.

А над головою - скальный отвес,

Обломок сорваться готов.

Приходится так осторожно ступать,

По мокрым камням скользя!..

Нельзя ничего, не убив, назвать.

И не называть нельзя.

А главное — не исказить ничуть

Предмета единственный цвет.

И выхода нет — есть только путь.

И выбора тоже нет.

1973

Дата публикации: 02 февраля, 2016 [17:05]
Дата изменения: 09 февраля, 2016 [16:58]

← Вернуться