Зинаида Николаевна Гиппиус

[Версия для печати]

Загадочная поэтесса

Воспоминания современников

Час одиночества укромный,
Снегов молчанье за окном,
Тепло… Цветы… Свет лампы томный –
И письма старые кругом.
………………………………
Летит мгновенье за мгновеньем,
Молчат снега, и спят цветы…
И я смотрю с благоговеньем
На побледневшие листы.

Зинаида Николаевна Гиппиус – известная русская поэтесса, писательница и литературный критик. Гиппиус, составившая с Д.С. Мережковским один из самых оригинальных и творчески продуктивных супружеских союзов в истории литературы, считается идеологом русского символизма. 

О Зинаиде Гиппиус современники писали много. Часто как о «зеленоглазой наяде, сатанессе, русалке, даме с лорнетом». Её острый, критичный ум не терпел излишней теплоты слов. Нина Берберова вспоминала, что Гиппиус «искусственно выработала в себе два качества: женственность и спокойствие, но в ней было мало женственного, и внутри она не была спокойна!»

«З. Гиппиус точно оса в человеческий рост, коль не остов «пленительницы» (перо Обри Бердслея)», – уточняет Андрей Белый, – «ком вспученных красных волос (коль распустит – до пят) укрывал очень маленькое и кривое какое-то личико; пудра и блеск от лорнетки, в которую вставился зеленоватый глаз; перебирала гранёные бусы, уставясь в меня, пятя пламень губы, осыпаясь пудрою; с лобика, точно сияющий глаз, свисал камень: на чёрной подставке; с безгрудой груди тарахтел чёрный крест; и ударила блеском пряжка с ботиночки; нога на ногу; шлейф белого платья в обтяжку закинула; прелесть её костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленявшую сатану».

Из воспоминаний В. Злобина: «Странное это было существо, словно с другой планеты. Порой она казалась нереальной, как это часто бывает при очень большой красоте или чрезмерном уродстве. Кирпичный румянец во всю щеку, крашеные рыжие волосы, имевшие вид парика… Одевалась она сложно: какие-то шали, меха – она вечно мёрзла, – в которых она безнадежно путалась. Её туалеты были не всегда удачны и не всегда приличествовали её возрасту и званию. Она сама из себя делала пугало. Это производило тягостное впечатление, отталкивало».

Редактор «Северного вестника» Л.Я. Гуревич вспоминала о ней так: «Худенькая, узенькая, с фигурою, какие потом называли декадентскими, в полукоротком платье, с острым и нежным, будто чахоточным лицом в ореоле пышных золотых волос, ниспадающих сзади толстою косою, с светлыми прищуренными глазами, в которых было что-то зовущее и насмешливое, она не могла не обращать на себя всеобщего внимания, прельщая одних, смущая и раздражая других. Голос у неё был ломкий, крикливо-детский и дерзкий. И вела она себя как балованная, слегка ломающаяся девочка: откусывала зубами кусочки сахару, которые клала «на прибавку» в стакан чаю гостям, и говорила с вызывающим смехом ребячливо откровенные вещи».

Весьма известный эпизод приводит Ирина Одоевцева, пересказывая историю, рассказанную самой Гиппиус: «Я как-то, на одном обеде Вольного философского общества сказала своему соседу, длиннобородому и длинноволосому иерарху Церкви: «Как скучно! Подают всё одно и то же. Опять телятина! Надоело. Вот подали бы хоть раз жареного младенца!» Он весь побагровел, поперхнулся и чуть не задохся от возмущения. И больше уже никогда рядом со мной не садился. Боялся меня. Меня ведь Белой Дьяволицей звали».

«Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, – писал поэт Г. Адамович, – и есть другие, как бы «ручной работы», – и такой была Гиппиус. Но помимо её исключительного своеобразия я, не колеблясь, скажу, что это была самая замечательная женщина, которую пришлось мне на моем веку знать. Не писательница, не поэт, а именно женщина, человек, среди, может быть, и более одаренных поэтесс, которых я встречал. И в самом деле, она была необыкновенно умна. Она хотела казаться человеком с логически неумолимым, неизменно трезвым, сверхкартезианским умом. Повторяю, она была в самом деле очень умна. Но ум у нее был путаный, извилистый, очень женский, гораздо более замечательный в смутных догадках, чем в отчетливых, отвлеченных построениях, в тех рассудочных теоремах, по образцу которых написаны многие её статьи. Она хотела казаться проницательнее всех на свете, и постоянной формой её речи был вопрос «А что, если»: а что, если дважды два не четыре, а сорок семь, а что, если Волга впадает не в Каспийское море, а в Индийский океан. Это была игра, но с этой игрой она свыклась и на ней построила свою репутацию человека, который видит и догадывается о том, что для обыкновенных смертных недоступно. Она знала, что её считают злой, нетерпимой, придирчивой, мстительной, и слухи эти она усердно поддерживала, они ей нравились, как нравилось ей раздражать людей, наживать себе врагов. Но это тоже была игра. По глубокому моему убеждению, злым, чёрствым человеком она не была, а в особенности не было в ней никакой злопамятности...»

Зинаида Гиппиус – поэтесса, которая тщательным образом продумывала своё литературное и социальное поведение. Она периодически меняла роли. Так, перед революцией 1905 года, приблизительно в течение 15 лет, поэтесса пропагандировала сексуальное раскрепощение. В это время Зинаида Гиппиус несла на себе «крест чувственности». Творчество и биография поэтессы отражают её позицию. О своём взгляде на жизнь, о «кресте чувственности» она написала в 1893 году в дневнике. После этого она стала противницей «учащей церкви». В своём дневнике в 1901 году она запишет, что «грех только один – самоумаление». В период с 1901 по 1904 год Гиппиус была организатором религиозно-философских собраний, где представляли программу «неохристианства», которая соответствовала воззрениям её мужа, Дмитрия Мережковского.

Октябрьская революция 1917 года не нашла отклика в её душе, поэтесса встретила изменения враждебно. Вместе с супругом она решилась на эмиграцию во Францию. Они поселились в Париже, Зинаида продолжала писать стихи, публицистику, воспоминания. Она резко критиковала СССР, и была уверена в его скором падении.

В 1926-м Зинаида и её супруг решили воскресить братство под названием «Зелёная лампа», которое существовало в начале 19-го века, и активным членом которого являлся Александр Сергеевич Пушкин. Доступ на эти собрания разрешался только по специальному списку, туда не мог попасть никто из посторонних. Общество распалось, когда началась Вторая мировая война.

«Последние месяцы своей жизни З.Н. много работала, и всё по ночам, – вспоминала Тэффи. – Она писала о Мережковском. Своим чудесным бисерным почерком исписывала целые тетради, готовила большую книгу. К этой работе она относилась как к долгу перед памятью «Великого Человека», бывшего спутником её жизни. Человека этого она ценила необычайно высоко, что было даже странно в писательнице такого острого, холодного ума и такого иронического отношения к людям. Должно быть, она действительно очень любила его. Конечно, эта ночная работа утомляла её. Когда она чувствовала себя плохо, она никого к себе не допускала, никого не хотела».

Умерла Зинаида Гиппиус в Париже в 1945 году.

Литература:
– Богомолов Н.А., Котрелев Н.В. К истории первого сборника стихов Зинаиды Гиппиус // Русская литература. 1991. № 3. С. 121–132.
– Гиппиус З. Петербургские дневники (1914—1919). – Нью-Йорк – Москва, 1990.
– Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги: биобиблиографический словарь: в 3 т. – Москва: ОЛМА-ПРЕСС Инвест, 2005.
– Щербак Н. Зинаида Гиппиус: «Мне нужно то, чего нет на свете» // ТОПОС. – 2018. – 3 апреля.

Фото из открытых источников