Март

18 марта

125 лет назад родился поэт Василиск Гнедов. Автор, возможно, самой дерзкой книги русского поэтического авангарда – «Смерть искусству: пятнадцать (15) поэм» (1913 г.) Составитель собрания стихотворений, которое вышло спустя 14 лет после его смерти, изучив прессу времён футуристических бури и натиска, выяснил, что имя Гнедова было гораздо известнее Маяковского. О Владимире Владимировиче Гнедов тогда отзывался полупрезрительно-полубрезгливо: «не люблю Бенедиктовых…» (у Бенедиктова репутация поэта с плохим вкусом, на какое-то время он затмил Пушкина, а потом про его стихи публика дружно забыла).

Гнедов прожил 88 лет. За это время он успел: а) написать первое футуристическое стихотворение на украинском языке; б) пострелять из пушки по Кремлю; в) двадцать лет отсидеть в лагерях в качестве члена семьи врага народа (врагом оказалась его жена – начальница-большевичка со стажем); в) стать учителем нового поколения радикальных поэтов.

* * *

Материя пустот не любит

Хотя сама насквозь пуста

И составляют пустые кубы

Чистейшей пустоты кристалл

Электронный микроскоп показал картину

В ней пустота плывет по пустоте

Плясать бы нам всегда под микроскопом

Чтобы видели мы свои кишки и душу

Прошлись бы в ней по неведомым раскопам

Но я признаться вам чего-то трушу

А вдруг я там буду выглядеть разбойником

Хватать за горло стану какую-то молекулу

Хочу жить по-прежнему спокойненько

Авось не попаду в микроскопическое пекло

1972

* * *

Выпал снег белее белого

Тополя теперь черней

У художника умелого

Глаз становится верней

Сквер пред носом у вокзала

Лег огромным полотном

Тут зима не прозевала

Повернулась кверху дном

Мчатся школьники на лыжах

Арифметике подстать

И зиму с собой потащат

Белоснежных баб в венках

31 января 1975

20 марта

148 лет назад родилась поэт Поликсена Соловьева. Младшая дочь историка Сергея Соловьева. Стихи публиковала под псевдонимом Allegro.

«Младшие» символисты (Андрей Белый, А.Блок, Вяч. Иванов и др.) видели в Поликсене Соловьёвой не только кровную, но и духовную сестру своего знаменитого старшего брата. Поэтому все рецензии на сборники были сочувствующими. О технической стороне её стихов просто не говорили. Исключением была рецензия Валерия Брюсова на издание «Иней». Когда опубликовали дневниковые записи, обнаружилось, что Блок крайне отрицательно относился к ее поэтическому творчеству.

Наиболее существенный вклад Поликсены Сергеевны был сделан в литературу для детей. Соловьева вместе со своей подругой и соратницей Н. Манасеиной организовали издательство «Тропинка» и стали выпускать одноименный детский журнал, где печатали произведения А. Блок, Ф. Сологуб, А. Белый, К. Бальмонт, К. Чуковский, А. Ремизов, З. Гиппиус и др. Оформляли издание И. Билибин и М. Нестеров. В издательстве было выпущено более 20 ее книг для детей («Жизнь Хитролиса», «Елка», «Куклин дом» и др.). Творческим достижением Соловьевой стал осуществленный ею первый полный перевод на русский язык «Приключений Алисы в Стране чудес» Л. Кэрролла (1909).

Послереволюционные годы Соловьёва провела в Коктебеле, где она работала библиотекарем при санатории, читала лекции в Народном университете и занималась переводами. В декабре 1923, за год до смерти, ей удалось вернуться в Москву.

Новый сон

Все, чем, сгорая, душа томится,

Все жизни вещие слова -

Все это в вечность, как сон, умчится,

И мы с тобою - сон божества.

Но помни, друг мой, что в нашей власти

Нарушить темный любви закон

И, умирая, из светлой страсти

Создать великий и новый сон.

Люди

Идут. Без веры и без воли.

Толпа проходит за толпой.

В улыбках столько скрытой боли,

И, как рыданье, смех тупой.

Идут, идут, проходят мимо.

Бледнеют ночи, блекнут дни,

Надежды нет: неумолимо

Они и вместе - и одни.

И я один. Я не умею

Развеять этот тусклый чад.

Я воплотить в словах не смею

Того, о чем они молчат.

Гляжу в их лица долгим взглядом,

В душе от жалости светло,

Вот, мы близки... но тех, кто рядом,

Жизнь разделяет, как стекло.

20 марта

79 лет назад родился Эдуард Шнейдерман. Поэт, литературовед, текстолог, составитель семи книг в «Библиотеке поэта», автор шести поэтических сборников, а также книги «Слово и слава поэта: Николай Рубцов и его стихи».

Шнейдерман был ближайшим другом молодого Николая Рубцова. Ещё до того, как Рубцова приняли в свои объятия любители всего русского. Творческую эволюцию друга Коли он не принял, чего и не скрывал — в глазах членов рубцовского фэн-клуба приобрёл репутацию злодея, что отразилось во множестве отзывов предвзятых критиков.

Участник сам- и тамиздата. Стихи печатались в коллективных сборниках и журналах. Литературоведческие статьи - в журналах.

Пенсионерка

Точно бледная тень ты металась

по бесчисленным очередям

гастроном бакалея мясной

рыбный булочная овощной

и молочный и рынок

вот по кухне снуешь — готовить

вот по комнате — убирать

чистить резать варить подавать

подметать мыть посуду

стирать развешивать гладить

подавать мыть посуду варить

убирать подметать вытирать

с сеткой кошелкой бидоном

с одышкой

с ломотой в суставах

с болью в сердце

вдруг споткнешься —

инфаркт

может быть повезет пронесет

отлежишься и снова все то же

будни праздники

отдыха нет

к телевизору сядешь

но тут же вспорхнешь

дверь открыть

к телефону бежать

постирать приготовить убрать

и еще раз —

последний раз —

вскочить и упасть и не встать

сердце сломалось

ходики жизни

остановились

эта жизнь

эта жисть

эта жесть

эта жуть

05.1979

22 марта

106 лет назад родилась поэт Лидия Алексеева. Урождённая Девель, предки-гугеноты бежали из Франции, спасаясь от резни. Детство Лидии прошло в Севастополе. В очередной пришлось бежать и оттуда, тем более, что отец, морской офицер, был полковником врангелевского Генштаба. Через Стамбул в Белград: здесь окончила университет, первые известные стихи тоже написаны здесь.

Очередное бегство, пока красноармейцы не заняли Югославию. Пять лет в лагерях перемещённых лиц и, смена фамилии, наконец, Соединённые Штаты, страна созданная эмигрантами, принимают эмигрантку на оставшуюся половину жизни. Первый сборник стихов издан во Франкфурте (1954), остальные четыре на новой родине. Работала в Нью-Йоркской Публичной библиотеке. Умерла в 80 лет. Упокоилась на православном кладбище в Ново-Дивееве (штат Нью-Йорк).

Первый посмертный сборник вышел в 1999-м году в Севастополе, открыв серию «Крым в зеркале российской словесности». Практически полным собранием Алексеевой – «владелец квартиры сжег ее архив, однако благодаря многолетним розыскам были обнаружены около ста стихотворений, не вошедших в сборники, множество поэтических переводов, рассказы» — издательство «Водолей Publishers» также открыло серию «Серебряный век. Паралипоменон», иначе говоря – «Пропущенные страницы Серебряного века».

Помимо упомянутых французских предков Алексеевой и неупомянутых польских и греческих к русской поэзии непосредственное отношение имеют предки украинские. Прадедушка Лидии Алексеевой и дедушка Анны Андреевны Горенко (Ахматовой) – один и тот же человек. Парадокс судьбы, родной брат Анны Андреевны жил и упокоился в Нью-Йорке в те же годы (и до тех же восьмидесяти лет), что и его двоюродная племянница. Но они так и остались незнакомы друг с другом.

* * *

Когда в слезах поднимешь к небу взгляд,

Осыпанному синими звездами.

То звезды расплываются над нами

И вниз скользят.

Как у Ван Гога: видишь город мшистый,

Потемки улицы, мазки огней,

И звезды растекаются пятнисто

Там, в вышине.

Нет, то не прихоть живописной позы

И не безумья темного удел:

Он так на эту улицу глядел –

Сквозь слезы.

* * *

Говоришь, что на нашем пути

Нам дороги домой не найти?

Говоришь, что мы нищи с тобой —

Нищи радостью, нищи судьбой?

Да, уже нам домой не успеть,

Нам чужие задворки приют, —

Но, привыкший бродить и терпеть,

Может нищий с отчаянья петь, —

А рабу – даже петь не дают.

24 марта

81 год назад родился поэт Всеволод Некрасов. Теоретик искусства, один из лидеров «Второго русского авангарда» и основателей «московского концептуализма». Все, что мы теперь знаем как русский конкретизм, визуальную поэзию, саунд-поэзию и прочие формы языковой диверсии, вышло из этой среды.

Всеволод Николаевич родился в семье учителей. В 1910-х его отец Николай Матвеевич был директором гимназии в Мокшане (Пензенской губ.), как член партии кадетов якобы был руководителем группы, пытавшейся оказать сопротивление большевикам, «выступал с агитацией за уже распущенное Учредительное собрание и за роспуск партии большевиков». Как именно ему удалось избежать гибели в Мокшане и продолжить работать по профессии в Москве, мы не знаем.

Всеволод Николаевич рано обратился к литературному творчеству. Учился на историко-филологическом факультете Московского городского педагогического института имени В.П.Потемкина. Начиная с 60-х годов собрал большую коллекцию живописи, графики и арт-объектов современных ему неофициальных художников (передана в Музей частных коллекций ГМИИ им. А. С. Пушкина), почти со всеми из которых он был знаком лично. До перестройки публиковал стихи, статьи, визуальные и предметные работы в самиздате и тамиздате. С 1989 года, вышли в свет семь книг его стихов и статей. Стихи переведены на основные европейские языки.

* * *

наверно уже не рано

верно?

и даже не то что не рано

а как-то

поздно

ладно холодно

ветрено вероятно

но ничего же не видно

темно

вот именно

темно

и кроме того

мокро

хорошо?

что хорошо

то хорошо

что плохо

то плохо

* * *

что

существо

существо пришло

ну что

существо

и смешное

до чего же ты

существо

тоже

в общество пришло

24 марта

76 лет назад родился поэт Леонид Аронзон. Погиб в 31 год в результате неосторожного обращения с оружием (другая версия: суицид). Был в Питере 60-х годов, наверное, главным соперником Бродского. Судя по отсветам на стихах поэтов следующих поколений, — в этом соперничестве Аронзон скорее победил, чем проиграл.

Картинка

Из моря вырос просто так

величины огромной мак.

В начале и конце его

шумит и пенится стекло.

В нём вязнут тысячи живых

едва ли видимых скотинок, -

их золотистый рой пылинок

трясётся возле головы.

1970

***

По городу пойду весёлым гидом

и одарю цыганку за цветок,

последний снег, капелями изрытый,

уже не снег, а завтрашний поток.

Развесь, весна, над улицами ливни,

где тихая шевелится река,

где, отражаясь в сломанные льдины,

под облаками мчатся облака.

Лепи, весна, душа моя, планеты,

пока сады твои ещё мертвы,

гони меня, как прожитые беды,

по жёлтому асфальту мостовых.

Храни мои нелепые потери

и, когда мысль последняя умрёт,

остановись, душа, роняя перья,

но вдруг опомнись и начни полёт.

Войди в других, под рёбра, как под своды,

и кто-то, проходя по мостовым,

вдруг, осенясь весеннею погодой,

чуть слышно вскрикнет голосом моим.

1960

26 марта

107 лет назад родилась поэт Мария Петровых. «Мастерица виноватых взоров / Маленьких держательница плеч!» не ответила взаимностью влюблённому Мандельштаму: «воспринимала Мандельштама глубоким стариком и никак не могла отвечать на его влюбленность». «Глубокому старику» было в ту пору 43 года, предмету его любви – 26.

Кстати, мандельштамовское стихотворение до сих пор публикуется в неверной редакции, оригинальная сохранилась в бумагах… первого мужа Петровых. «Наша нежность – гибнущим подмога» — именно так.

«Она была одна из первых трех русских поэтесс, вероятно, двадцатого века. Ну, я не знаю, кто: Ахматова, Цветаева — может быть, и Мария Петровых… А кто еще?» — Арсений Тарковский.

Армяне, которых Петровых много переводила, издали у себя в Ереване единственный прижизненный сборник стихов «одной из первых русских поэтесс». К её 60-летию. Портрет тоже принадлежит кисти армянина Мартироса Сарьяна.

***

Весна так чувственна. Прикосновенье ветра

Томит листву, и грешная дрожит.

Не выдержит? И этой самой ночью...

Пахучая испарина ползет

И обволакивает. Мягко

Колышутся и ветви клена,

И чьи-то волосы, и чей-то взгляд.

Все — обреченное. И я обречена

Под кожу втягивать прохладную звезду,

И душный пот земли, и желтый мир заката...

Но по железу ёрзнула пила,

И кислое осело на зубах.

1927, весна

Лесное дно

О чаща трепещущей чешуи,

Мильоннозелёное шелестенье,

Мне в сердце — сребристые бризы твои,

В лицо мне — твои беспокойные тени.

Я зыбко иду под крылатой водой,

Едва колыхаюсь волнами прохлады.

Мне сел на ладонь соловей молодой,

И дрожью откликнулись в листьях рулады.

Я вижу сосны неподвижный коралл,

Увенчанный темноигольчатой тучей...

Кто мутным огнем этот ствол покрывал?

Кто сучья одел в этот сумрак колючий?

Я знаю, под грубой корою берез

Сокрыта прозрачнейшая сердцевина.

Их ветви склонило обилие слез,

Зеленых, как листья, дрожащих невинно.

И памяти черные шрамы свежи

На белых стволах... Это — летопись леса.

Прочесть лишь начало — и схлынет с души

Невидимая вековая завеса.

И вдруг засветился мгновенным дождем

Весь лес, затененный дремучими снами...

Как горько мы жаждем, как жадно мы ждем

Того, что всегда и везде перед нами!

1932

28 марта

92 года назад родился поэт Михаил Анчаров. Стихи, – сначала полюбившиеся чужие, потом свои, – он предпочитал петь под гитару. Под его влиянием взялся за гитару Галич, а Высоцкий именно Анчарова называл своим Учителем.

В войну в Военном институте иностранных языков Анчарова готовили в переводчики. С китайского и японского. Здесь в 42-43 годах Анчаров создал несколько песен. Здесь же, в самарском журнале, он нашёл стихотворение для ещё одной своей песни. Это были стихи о писателе Александре Грине. Автор, друг Грина поэт Владимир Смиренский, был заключённым Безымянлага. Грин много значил для Анчарова. Его жена была дочерью литературной наследницы Грина, даже первую песню он написал на стихи Грина.

В 45-м году Анчаров в составе десанта армейской разведки отправился в Манчжурию, его отряд захватил Пу И – Последнего Императора. Того самого, о котором потом снимет свой знаменитый фильм Бертолуччи. За это Анчаров получил орден Красной Звезды. Через несколько лет ему удалось покинуть разведку и уйти на вольные хлеба.

Художник, сценарист, автор культовой прозы. И ещё — автор текстов к чужим песням. Тогда, при жизни, наиболее знаменитой стала «Стою на полустаночке / В цветастом полушалочке».

Пластинка с собственными песнями Анчарова вышла лишь за год до его смерти, когда поэту было шестьдесят шесть.

Прощание с Москвой

Буфер бьется

Пятаком зеленым,

Дрожью тянут

Дальние пути.

Завывают

В поле эшелоны,

Мимоходом

Сердце прихватив.

Паровоз

Листает километры.

Соль в глазах

Несытою тоской.

Вянет год,

И выпивохи-ветры

Осень носят

В парках за Москвой.

Быть беде.

Но, видно, захотелось,

Чтоб в сердечной

Бешеной зиме

Мне дрожать

Мечтою оголтелой,

От тебя

За тридевять земель.

Душу продал

За трамвайный

Гулкий ветерок.

Ой вы, сени,

Сени мои, сени,

Тоскливая радость

Горлу поперек.

В окна плещут

Бойкие зарницы,

И, мазнув

Мукой по облакам,

Сытым задом

Медленно садится

Лунный блин

На острие штыка...

1942

Слово «товарищ»

Говорил мне отец:

«Ты найди себе слово,

Чтоб оно, словно песня,

Повело за собой.

Ты ищи его с верой,

С надеждой, с любовью,—

И тогда оно станет

Твоею судьбой».

Я искал в небесах,

И средь дыма пожарищ,

На зеленых полянах,

И в мертвой золе.

Только кажется мне

Лучше слова «товарищ»

Ничего не нашел я

На этой земле.

В этом слове — судьба

До последнего вздоха.

В этом слове — надежда

Земных городов.

С этим словом святым

Поднимала эпоха

Алый парус надежды

Двадцатых годов.

29 марта

55 лет назад родился поэт Михаил Лаптев. Лаптев – псевдоним, взятый по фамилии матери. Ещё от матери досталось далёкое родство с двумя классиками русской словесности: Алексеем Кольцовым и Фёдором Достоевским. А от отца достались раскосые глаза и фамилия Дзалаев.

После того, как назвал декана ВУЗа, в котором учился, «гэбистской мордой» — с дипломом историка пришлось попрощаться. Теперь «жизнь его состояла из болезни, нищеты, одиночества и стихов» (А. Урицкий). Вместе с поэтическими единомышленниками в 1992-м году создал крымско-московскую литературную группу «Полуостров» (сначала втроём, с Игорем Сидом и Андреем Поляковым, потом к ним примкнули Николай Звягинцев и Мария Максимова).

Единственную свою прижизненную книгу Лаптев успел увидеть накануне смерти в 34 года. А почти два десятка лет спустя вышел ещё один сборник, с удивительно современными лаптевскими стихами – будто вот только что написанными. Тогда заглянули в книгу, изданную историком-расстригой два десятилетия назад – и изумлённо ахнули… Вот такие вот строки в ней были:

* * *

Анкин пулемет прорвал холстину эры

и расстреливает зал в упор.

Затворяют окна офицеры,

превращаясь в каменный топор.

В обороте встать лицом к былому

и увидеть ту же грязь и гарь,

и упасть в объятия дурдому —

не король испанский, что ж — так царь,

царь пространств глухих, обледенелых,

пяти ям и девяти колдобин.

О, мой мартиролог будет так подробен,

как стрела в клевещущих пределах!

О, мой счёт к былому, как ты страшен!

Бормотали "не было б войны",

выводили из высоких башен

и расстреливали у стены.

Прёт Чапай, Суворов марширует,

Тверь палит поддатый Калита,

и Иван у Времени ворует,

и калитка в вечность заперта.

* * *

Пятистопный анапест пахнет двумястами семьюдесятью четырьмя,

это гул поездов, это время, упавшее плашмя,

это арфы рыданье на похоронах Европы,

так и не научившейся водку делить меж тремя,

и новейший шлягер уходит, гремя

жестью корпуса, чтобы

раствориться в пространстве, заросшем подорожником и лебедой,

чтобы влёт научиться сбивать лебедей

и закладывать мины.

Я — последний ответчик за всех согрешивших людей.

В тебе замкнуто столько фальшивых идей,

столько нежного тмина!

Но приходит весна — это значит, пора забывать,

это значит — в ботинках валиться в кровать

и не думать о смысле.

Это значит, пора уезжать, уезжать,

это значит, что тучи опять

над Россией нависли.

30 марта

116 лет назад родился поэт Николай Туроверов. Казак – в его случае этим сказано многое. Если национальным общерусским поэтом в прошлом веке стал Есенин, то казачьим – Туроверов. Но и на большом русскоязычном Парнасе место его Музы не с краешка.

Участвовал в Первой мировой, после развала фронта вступил в партизанский отряд есаула Чернецова и сражался с большевиками вплоть до эвакуации Русской армии Врангеля из Крыма. Четыре ранения, подъесаул.

После лагеря на острове Лемнос работал лесорубом в Сербии, грузчиком во Франции. Вступил в Иностранный Легион, служил в Северной Африке, на Ближнем Востоке. Во Вторую мировую участвовал в битве на Сомме.

В мирное время поселился в Париже, устроился работать в банк, участвовал во многих ностальгически-исторических проектах – эмигрантские кружки, союзы, музеи, библиотеки, альманахи и журналы.

В СССР его стихи тайно переписывались от руки, среди казаков о Туроверове ходили легенды.

Память

In vino Veritas

Чем себя утешить?

Только память —

Идол неразлучный мой —

Жаркое повстанческое знамя

Поднимает на вершине снеговой.

Чем себя потешить?

Только этим,

Бедняку доступнейшим вином:

Десять строк у стойки, на рассвете

В дивном одиночестве моем.

1953

* * *

P.M.

Мне всё мнится, что видел когда-то

Я страны твоей древней пустырь, —

Неземные снега Арарата,

У снегов голубой монастырь.

Помню ветер твоих плоскогорий,

Скудных рощ невеселую сень,

Вековое покорное горе

Разорённых твоих деревень;

Помню горечь овечьего сыра,

Золотое я помню вино...

Всю историю древнего мира

Я забыл, перепутал давно.

И не всё ли равно, что там было,

И что мне до библейских эпох,

Если медленно ты подходила

К перекрестку наших дорог,

Если встретясь, случайно и странно,

Знаю, завтра уйдешь уже прочь.

Не забыть твоей речи гортанной,

Твоих глаз ассирийскую ночь.

Дата публикации: 02 февраля, 2016 [16:33]
Дата изменения: 08 февраля, 2016 [13:44]

← Вернуться