Борис Стаценко: «Люди, посещающие театр, не пойдут вечером бить стекла»

[Версия для печати]

2019-й объявлен Годом театров в России. Челябинский театр оперы и балета представил оперу Джузеппе Верди «Риголетто». В день премьеры одну из главных партий спектакля исполнил солист Новой Оперы и Немецкой Оперы в Дюссельдорфе, уроженец города Коркино Челябинской области, баритон Борис Стаценко. С чего начинается южноуральская опера? Как музыка в одночасье поменяла карьеру перспективного советского партийного активиста на всемирно известного солиста? Чем отличается челябинская публика от зрителей остальной России? Об этом и многом другом мы побеседовали с оперным певцом.

– Борис Александрович, вы помните день, когда опера появилась в вашей жизни?

– В четыре года я встал на табуретку и пел частушки (смеется). Музыкой увлекся в юности, когда купил гитару и начал подбирать песни. Все играл на слух, не имея на тот момент музыкального образования. В родном селе Багаряк организовал ансамбль «Белая ладья», где меня называли «и швец, и жнец, и на дуде игрец» – потому, что я играл на всех инструментах. С оперой познакомился случайно, работая секретарем комсомольской организации. Меня отправили в Челябинск на высшие курсы комсомольского образования. В те дни мы с ребятами жили возле оперного театра. Я увидел афишу «Севильский Цирюльник», пошел на спектакль один, никто из друзей не составил мне компанию. Театр произвел тогда на меня такое сильное впечатление, что я уволился с работы и поступил в музыкальное училище. В Челябинске учился три года, после чего продолжил образование в московской консерватории.

– За свою карьеру вы сыграли сотни спектаклей. Какой была ваша самая первая роль?

– На первом курсе консерватории. Обычно студенты начинают петь с четвертого курса, но я начал сразу, исполнял разные партии оперы «Любовный напиток» и многие другие. Пел на общественных началах, так как мне это очень нравилось. А профессиональная карьера стартовала с третьего курса, с работы в Камерном театре под руководством Бориса Покровского. Помню, учреждение находилось в полуподвальном помещении, в здании бывшего кинотеатра. Там Покровский взял меня на роль Дона-Жуана. С этого момента я начал зарабатывать пением. В 90-м году пришел в Большой театр стажером оперной труппы, а с 1991-го стал солистом, исполнял партии Сильвио «Паяцы», Фигаро «Севильский цирюльник», Валентин «Фауст». Тогда еще был Советский Союз, вся опера была на русском языке. Единственная партия на итальянском – это «Паяцы», которую я исполнил в роли Сильвио.

– А сегодня «Риголетто» вы поете на итальянском?

– Да, на русском «Риголетто» я никогда не пел.

– Расскажите о том, как вы попали в «Риголетто» на челябинскую сцену.

– Меня считают лучшим Риголетто в мире. Еще благодаря Георгию Владимировичу Цукерману (первый заместитель министра культуры Челябинской области. – прим. автора), мы с ним земляки. До службы в армии я работал в совхозе села Шабурово заведующим клуба. Заведение до сих пор существует, этим летом клубу исполнилось 50 лет. Меня, как создателя своего ансамбля, пригласили исполнить концерт. Потом, когда возникла постановка «Риголетто», Цукерман предложил меня дирекции театра в качестве исполнителя этой роли. Спектакль собираются вести в Большой театр, он также выдвинут на «Золотую маску».

– Какая у вас любимая партия?

– Та, которую я пою в данный момент. Я исполнил 97 партий, весь платный баритоновый репертуар, все знаковые роли. Каждая из них по-своему сложна и интересна.

– Челябинская публика отличается от столичной или западной?

– Ничем не отличается. Публика везде одинаковая: все хотят хорошего исполнения, качественной картинки, профессионального оркестра, чистого звука. Другое дело, что само музыкальное образование в нашей стране и на Западе отличается.

– Чем отличается?

– Например, в Германии детей учат музыке не для того, чтобы они стали музыкантами, а чтобы они полюбили музыку. А у нас – чтобы стали профессионалами. Там они учатся для себя, чтобы быть музыкально грамотными. Для профессионального образования придется нанять частного педагога.

– Сейчас в опере много технических ноу-хау, которые привносят современные режиссеры: оснащение сцены, свет, постановки стали динамичнее, классические сюжеты дополняют современные технологии. Как вы к этому относитесь? Должна ли опера меняться или пусть остается консервативной и поддерживает классическую школу?

– Прежде всего опера должна быть интересной. Все остальное не имеет значения. Можно придумать все что угодно, но, если это не интересно, оно не спасет бездарную постановку. Западные режиссеры часто эпатируют публику с помощью нестандартных деталей. Но как говорил Покровский: «на сцене нужно не эпатировать, а удивлять». Молодежь любит классику, она ей не надоела, судя по публике в зале – сидят даже на ступеньках в проходе, так как билетов не осталось.

– У вас плотный гастрольный график, своей профессии вы отдаете много эмоциональных сил. Что помогает их восстанавливать?

– Надо высыпаться и не болтать слишком много. Известный тенор Марио дель Монако за два дня до спектакля вообще не разговаривает, а общается записками. Я говорю, но редко, не ем мороженое, не пью алкоголь вообще, занимаюсь гимнастикой. Помогает режим.

– В вашем райдере нет коньяка?

– Райдер придумали звезды российского шоу-бизнеса для того, чтобы поставить себя выше других. У нас на сценах сплошные Королевы, Короли и Принцессы. На Западе же как работают? Вот тебе гонорар, приезжай, не важно на чем и как. Наши звезды, помимо гонораров, устанавливают ряд бытовых требований. На Западе есть только требования профессиональные.

– Что для вас дружба? У вас есть друзья?

– Дружба проверяется в экстремальных условиях. Когда происходит что-то, ты задумываешься о том, готов ли ты помочь другу или махнешь на него рукой. У меня есть несколько друзей в Москве, в Дюссельдорфе, где живет моя семья. Понятие «дружба» очень многогранное. Другом может быть и жена, и сын, и внук. Такая дружба скрепляет отношения в семье.

– У вас музыкальная семья?

– Жена пианистка, окончила челябинское училище. Дочь экономист, сын учится на экономиста. Мои дети играли и на флейте, и на саксофоне, и на пианино, но выбрали другие профессии. Сын мне когда-то сказал: «Папа, я тебя всю жизнь не видел, ты хочешь, чтобы и я своего сына не видел?» Мои родители тоже не были музыкантами. При этом талант может быть у всех. Но пение – это как микроб, и если возникает вопрос о том, есть ли смысл заниматься пением, то нужно сразу его бросать и забыть. Потому, что всю жизнь будешь недоволен и будешь страдать. У настоящих музыкантов вопроса «петь или не петь?» не возникает, они не могут жить без пения.

– Каковы ваши впечатления от Челябинска сегодня?

– Очень много промышленных выбросов. Я желаю челябинцам поменьше таких дней. Да, Челябинск – рабочий город, тут много заводов. И я рад, что тут есть и театры. Немецкие исследования провели опрос среди населения. Установлено, что в городе, где есть оперный театр, культура повышается гораздо быстрее, чем там, где его нет. Я желаю, чтобы жители Челябинска, музыкальная общественность и руководство области больше уделяли внимания развитию культуры. Потому что люди, посещающие театр, не пойдут вечером бить стекла и громить все вокруг. Театр делает людей добрее.

____________________________________________________________

Справка:

Борис Стаценко, баритон. Окончил Московскую государственную консерваторию. В 1987–1990 годах был солистом Камерного музыкального театра под руководством Бориса Покровского, в 1991–95 годах — солистом Большого театра. На сцене главного театра России исполнил партии Онегина («Евгений Онегин» П.И. Чайковского), Фигаро («Севильский цирюльник» Дж. Россини), Валентина («Фауст» Ш. Гуно) и др. После удачного выступления на фестивале в Дрездене (1993) Борис Стаценко был приглашен в оперный театр города Кемниц. C 1999 по 2017 он был солистом Немецкой оперы на Рейне в Дюссельдорфе, а ныне — приглашенный солист театра, а также приглашенный солист Большого театра России.

Певец ведет активную концертную деятельность. С конца 1990-х неоднократно выступал на Людвигсбургском фестивале (Германия) с вердиевским репертуа­ром. Партию Риголетто исполнил на сцене парижской Оперы Бастилии, в оперных театрах Турина, Граца, Мехико, Штутгарта, Копенгагена.

Борис Стаценко — лауреат многочисленных конкурсов, в числе которых Международный конкурс имени М.И. Глинки, Международный конкурс имени Марии Каллас в Афинах и Международный конкурс имени П.И. Чайковского в Москве.
Партии в спектаклях театра
Григорий Грязной — «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова
Игорь Святославич — «Князь Игорь» А.П. Бородина
Жермон — «Травиата» Дж. Верди
Набукко — «Набукко» Дж. Верди
Риголетто — «Риголетто» Дж. Верди
Амонасро — «Аида» Дж. Верди
Граф Капулетти — «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно
Иоканаан — «Саломея» Р. Штрауса
Мазепа — «Мазепа» П.И. Чайковского, концертное исполнение
Ирод — «Иродиада» Ж. Массне, концертное исполнение

ЧИТАЙТЕ НА ЭТУ ТЕМУ:

Алексей Татаринцев: «Русская опера должна жить»