Нина Мазур: «Больше спектаклей хороших и разных»
Юбилейный Международный фестиваль-лаборатория спектаклей малых форм «CHELоВЕК ТЕАТРА» завершил свою работу спектаклем «Ссора» по повести Н. Гоголя в постановке театра «Свой театр» (Вологда) и гостевым спектаклем «Город» театра «Школа современной пьесы» (Москва) по произведению Е. Гришковца.
О некоторых итогах фестиваля мы поговорили с членом экспертного совета фестиваля, театроведом, театральным критиком, членом Международной ассоциации театральных критиков при ЮНЕСКО Ниной Зиновьевной Мазур.
.jpg)
– Нина Зиновьевна, фестиваль подходит к завершению, можно уже подвести первые итоги. Расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях от фестиваля: что порадовало, удивило или огорчило?
– Этот фестиваль «CHELoVEK театра» юбилейный. Я стояла у истоков истории: это была моя идея, я его крёстная мама и чувствую фестиваль своим детищем. Хочу сказать, что фестиваль «CHELoVEK театра» занимает особое место на фестивальной карте мира. Во-первых, здесь нет конкурса. Фестивали, на которых существуют конкурсы, неизбежно связаны с личными обидами художников, которые прислали на суд экспертов и зрителей свои работы. И получается, что мы бы устанавливали некую творческую иерархию – как табель о рангах, что само по себе для искусства неправильно. С другой стороны, никакая работа человека, создающего театр, не может быть не оценена в контексте других работ – он должен понимать, что сделал и как это оценивается. Как оценивает публика – слышно по аплодисментам, но это не профессиональная оценка. Кроме того, очень часто бывает так, что на спектакль приходит конкретно та публика, которая хотела видеть этот спектакль, поэтому она аплодирует.
– По вашим наблюдениям, часто мнения критиков и публики не совпадают?
– Конечно, так бывает. Есть ещё важный момент – российскому театральному зрителю свойственно глубокое уважение к людям театра, к нескольким часам его труда. Зачастую публика считает для себя обязательным и необходимым проводить актёров достойными аплодисментами вне зависимости от художественного результата. Обсуждение профессионалами каждого увиденного накануне спектакля – это уже особый вид фестивальной деятельности. Существует много фестивалей, на которых обсуждают спектакли, вопрос в том, как подобрана группа критиков. Чем индивидуальнее человек, чем он более не похож на других, тем он ярче как личность. На мой взгляд, на фестивале «CHELoVEK театра» очень интересная команда критиков. На большинстве фестивалей эта команда состоит из высоких профессионалов, поэтому обсуждения превращаются в своеобразный спектакль после спектакля.
– Какие постановки, показанные в этом году в Челябинске, лично вы бы хотели особенно отметить?
– Если говорить о том, что мне особенно понравилось из представленного в фестивальной программе*, то я бы назвала «Грозу» в постановке Нового художественного театра, но не по тому, что это спектакль хозяев фестиваля, это серьёзная работа. Вторым выделю спектакль «На дне» пермского театра «У моста».
– Главная идея фестиваля – донести художественный замысел через игру актёра. Можно ли сказать, что представленные в Челябинске спектакли соответствуют этому манифесту?
– Думаю, что да. Ни один показанный спектакль не относится к таким, где сценические, акустические, визуальные эффекты подменяют живого человека. Здесь актёр поставлен во главу угла. Все спектакли соответствуют заявленной идее.
– Нина Зиновьевна, как вы пришли к своей профессии?
– Мое первое высшее образование было в области химии и биологии. Проработав достаточно долго и имея множество регалий, я в очень зрелом возрасте пришла поступать в ГИТИС на театроведческий факультет. Причины не было никакой, ничего, кроме моей внутренней предпосылки. На вступительном собеседовании Борис Любимов спросил: «Вы востребованный человек в своей первой профессии, среди документов подали большое количество наград. Почему во взрослом возрасте вы решили сделать такой странный поворот в другую сторону». Я решила отшутиться и сказала, что мне не дают покоя лавры Александра Бородина, который будучи химиком, любим нами как автор «Князя Игоря». Все засмеялись. «Но всё-таки, если шутки в сторону», – настаивал Любимов. Я ответила всерьёз: «Грянул Чернобыль, он меня впрямую не коснулся, но почему-то у меня возникло ощущение, что пора подумать о душе. Почему для меня подумать о душе – это отправиться в ГИТИС на театроведческий факультет? Я не могу ответить, но это мой способ подумать о душе». Мне зааплодировали, сказали: «Сдавайте экзамены!» Я очень хорошо сдала и поступила сразу на второй курс. Училась у знаменитого театрального мэтра Николая Иосифовича Эльяша.
– Вы много ездите по всему миру. На какого зрителя, по вашим наблюдениям, больше ориентирован современный театр – на элитарного или на «народного»?
– По-разному. Если говорить о двух столицах – Москве и Петербурге, то там есть и то, и другое. В значительной степени есть спектакли, ориентированные на элитарную публику. Но очень часто эти спектакли оказываются на поверку пустышками. Шума много, а художественный результат никакой. Поэтому не всегда то, что зовется элитарным спектаклем, на самом деле оказывается таковым. В столицах существует и значительное количество зрительских спектаклей. Мне кажется, спектакли, о которых говорят, что они ориентированы не на широкую публику, это некое лукавство. Если человек не рассчитывает, чтобы его спектакль смотрел зритель, то возникает вопрос: зачем он вообще это делает? Другое дело – что хочет увидеть публика? Мы не должны сердиться на то, что она уходит, пусть даже с элитарного спектакля. Не каждый человек будет всё понимать и всё любить. Если люди отработали тяжёлый рабочий день, выбрались вечером в театр, им хочется, чтобы, уйдя из театра, они могли рассказать, о чём этот спектакль, что они вынесли, в чём стали лучше, от чего заболела душа, чему они порадовались. А если не поняли ни сюжета, ни содержания, то они только сожалеют о потерянном времени. Поэтому нам не надо высокомерно относиться к тому, что людям нужна простая история. Не надо думать, что публика глупа. Нужна внятная история. Не может быть бессмысленной беготни по сцене, когда ты пытаешься угадать, кто же это такой. Есть ещё одна категория зрителей-непрофессионалов, которые не задумываются о художественном результате, и всё, что представляется новым, принципиально приветствуется. Другой вопрос: новое и достойное – это не синонимы. Не всё новое хорошо, равно как не всё старое плохо.
– На прошедшем в декабре форуме «Встреча континентов» вы говорили, что современный европейский театр имеет абсолютное свободное, «незажатое тело» и, в отличие от постсоветского пространства, не имеет никакого поиска высшего смысла. На фестивале представлены, в том числе четыре зарубежных постановки. Как бы вы их оценили?
– Отбор производился российской стороной, поэтому всё, что было отобрано, так или иначе, сосредоточено на человеке не как на физическом объекте, блистательно владеющим своим телом и всеми своими ресурсами, а на человеке, как мыслящей личности. Выражается это мышление через слово. И получается, что там, где нет слова, а есть одно движение – это не есть полное выражение человека в традиции русского театра. Потому здесь практически все спектакли вербальные, с текстом.
– На фестивале представлено много спектаклей, поставленных по произведениям классиков.
– Ничего случайного не бывает: интерес к классической литературе сейчас огромен. Я заметила такую интересную вещь – в больших областных театрах России публика гораздо охотнее покупает билеты на «Горе от ума», которое, казалось бы, в школе учили, чем на пьесу современного драматурга. Что-то, значит, мы хотим понять, вглядываясь в классику, и у классиков ищем ответ. Это правильно, там подняты такие пласты, которые не могут быть сиюминутными, модными или немодными.
– Что бы вы хотели пожелать фестивалю?
– Первое пожелание – больше спектаклей хороших и разных. Второе – надо всем нам строже подойти к отбору фестивальной программы. Третье пожелание – также любить человека. Название «CHELoVEK театра» замешано на любви к человеку. Я бы хотела пожелать людям, которые делают этот фестиваль, никогда не разочаровываться в этой своей любви.
* Интервью с Ниной Зиновьевной Мазур от 4 марта 2017 года.