Традиции Н.В. Гоголя

[Версия для печати]

Традиции Н.В. Гоголя в романе А. Белого 

«Серебряный голубь»

Е. В. Федорова

«Серебряный голубь», работа над которым началась в 1900-е годы, стал первым крупным прозаическим произведением А. Белого. Роман изначально задумывался как часть трилогии «Восток или Запад», в рамках которой переосмысляется судьба и мировое значение России. Второй частью неоконченной трилогии является «Петербург», первоначальное название которого было «Путники». Однако, третья часть так и не вышла в свет, и романы «Серебряный голубь» и «Петербург» приобрели самостоятельное значение: в первом описана гибельная стихия Востока, во втором – уничтожающая сила Запада. 

«Серебряный голубь» как первый литературный опыт создания традиционного эпического романа стал поворотным пунктом в творческом становлении автора. Экспериментируя, А. Белый пришёл к форме ритмической орнаментальной прозы, восходящей к стилистике раннего Гоголя. Примечательно, что одновременно с созданием «Серебряного голубя» писатель работал над статьей «Гоголь», которая была опубликована в 1909 году в журнале «Весы» вместе с первыми главами будущего произведения. 

Многие литературоведы описывают сильное влияние поэтики Н.В. Гоголя, и в особенности его сказовой манеры, на художественный стиль А. Белого. Исследователь фольклорно-мифологической традиции творчества Белого А.И. Ощепкова приходит к выводу, что своеобразие повествования в романе заключается в том, что «используя гоголевскую модель авторского построения, Белый создает вместе с тем свою уникальную структуру повествования: авторское слово строится как совокупность литературного «повествователя» и «фольклорного повествователя», чья позиция восходит к типу фольклорного слова сказителя, причем и то, и другое преломлено через гоголевскую традицию» [4, 96]. Анализируя особенности творческой манеры Андрея Белого Н.А. Кожевникова подчеркивает, что «сказ Белого строится как цитата из Гоголя, но преобразованная» [3, 68]. 

В романе «Серебряный голубь» писатель не просто подражает манере, но усложняет гротеск Н.В. Гоголя, перерабатывая его художественно-стилистические приемы. Можно утверждать, что А. Белый наследует традиции Гоголя, творчески их развивая. Об этом влиянии пишет и сам А. Белый в известной монографии «Мастерство Гоголя» (1932 г.): «Цвета “Серебряного голубя” в общем близки к цветам “Вечеров на хуторе близ Диканьки”; как у Гоголя, они даны впестрь, перебоями пятен. <...> В напевности, в оперной нарочитости поз, в расстановке слов, в их повторах, красках, паническом чувстве, внушаемом солнечным блеском, во многих сюжетных моментах есть итог увлечения прозой Гоголя до усилия ее реставрировать» [1, 302]. 

В прозе А. Белого, в особенности, в «Серебряном голубе», цветовое решение отражает эмоциональную доминанту каждого эпизода и сюжета в целом, его настроение и смысловое содержание. Например, нагнетание обстановки в селе иллюстрируется метафорой: «Когда дневное, не голубое вовсе и не серое небо затвердело синевой в то время, когда запад разъял свою пасть и туда утекал дневной пламень и дым; оттуда бросил воздух красные свои, будто ковровые, платы зари и покрыл ими косяки и бревна изб, унизал крест колокольный огромной цены рубинами, а жестяной петушок, казалось, был вырезан в вечере задорным, малиновым крылом; кусок красного коврового воздуха ударил в поповский смородинник, как раз угодив в отца Вукола» [2, 36]. Цветовые характеристики воспринимаются читателем, влияют на его эмоциональное восприятие текста, создают определенную атмосферу языкового пространства.

Сказовая форма повествования, унаследованная А. Белым от традиций Н.В. Гоголя, имитирует спонтанность и устность речи. Влияние осмысления гоголевского опыта проявляется в особой ритмизации прозы, её интонационной напевности. А. Белый в работе «Мастерство Гоголя» в главе «Гоголь и Белый», которая стала ярким примером аналитического осмысления собственной творческой манеры, отмечал в «Серебряном голубе» «тот же гиератизм жестов, данных в повторах речитативного лада, с применением всюду типичного для Гоголя расстава слов <…> Та же густота чисто гоголевских эпитетов: дивный, странный и непонятный; то ж обилие восклицаний <…>; те ж вводные предложенья с обрывами, свертами представлений, кругами, спиралями <…>. То же скопленье: эпитетов, существительных и глаголов…» [1, 300–301]. 

Напевная речь фрагментов «Серебряного голубя», повествующих о жизни простого народа, изобилует инверсией, лексическими повторами, звукописью, диалектной и разговорной (просторечной) лексикой, народными фразеологизмами разговорного характера, окказиональной лексикой, индивидуально-авторскими образованиями, построенными по типу народной этимологии, некорректным употреблением иностранных слов, а также научных терминов и абстрактных существительных, что помогает подчеркнуть эмоциональную насыщенность текста:

«– Вот ошшо прибаутки песельные у нас сладки; а службы – тех песен слаще; с поцелуями, с красными причитаньями; вот ошшо у нас женки с хрудями сахарными; а тая одежа служебная снегов белей; все друх с дружкою разговаривам про врата адамантовы, да про край слаботный.

– Вот ошшо величат холубями нас; и по всей-то крайне мы разлетайся, друх; вот ошшо середь нас живет набольший: матерый сам, холубь сизокрылый; оттого пошел по Руси бунт-свят, шта бунтарствует вольно казачество под синим под небушком.

– Вот ошшо те казаки слаботные – перво-наперво; то касаточки-пташечки, разнесут они по Руси Свят-Дух; как пройдут по землице-то ропотом, так за ними холуби вылетят.

– Вот ошшо…» [2, 156].

Подобные фигуры «разговорного» синтаксиса, лексические и звуковые повторы создают ритмичность текста, характерную для устной простонародной речи.

Как известно, одним из ярких качеств прозы А. Белого является необычное визуальное оформление текста. Обращаясь к сказовой форме, писатель визуально маркирует её, что выражается в использовании таких визуально-графических средств, как отсутствие прописных букв, нарушение правил пунктуации и орфографии. При помощи разреженного написания выделяются окказионализмы и слова, в которых нарушены фонетические и грамматические нормы. Т.е. шрифтовым выделением на пространстве страницы маркируется словоупотребление среды или действующих лиц. Имитация неграмотной народной речи достигается за счет неклассического визуального оформления: разреженного написания слов, отсутствия строчных букв и «облегченной» пунктуации. Так, в главе «Наваждение» в тексте выделены слова, передающие речь, стилизованную под малограмотную, характерную для персонажей из народа: «…глаза ее после того еще а г р а м а д н е й» [2, 141]; «…и прочее на счет ж е н щ ы н» [2, 143]; «… и Степан Иванов полюбил “Г е й н ю”…» [2, 145]. Примитивизация речи персонажей, акцентированная зримым выделением соответствующих частей в тексте, становится отражением фольклорного характера повествования и создаёт комический эффект.

Сказ как стилистический прием построен на контрасте, одной из основ которого является разграничение литературного рассказчика (автора) и собственно рассказчика. Н. А. Кожевникова подчеркивает, что если у Гоголя чаще всего выступает несколько рассказчиков, то Белый использует «условного повествователя», который совмещает в себе «всезнающего автора и рассказчика, близкого к изображаемой среде» [3, 66]. В основном, для произведений А. Белого характерно повествование от неперсонифицированного рассказчика. Нарратор может быть как героем сюжета, так и представлять читателю «взгляд со стороны»: так, в «Серебряном голубе» повествователь играет роль всеведущего нарратора, что характерно для выбранной сказовой манеры повествования. Повествователь как будто постоянно меняет роли и «угол обзора»: он предстаёт то как всевидящий, всезнающий автор; то как рассказчик из села Целебеева; то как рассказчик из города Лихова. Его образ получается сложным и многогранным. При этом в рамках романа литературный рассказчик визуализируется посредством коротких комментариев, уточняющих происходящее или дающих эмоциональную оценку событиям или персонажам, что обеспечивает прямую коммуникацию с читателем и подчёркивает обособленность повествователя от происходящих событий. Подобные комментарии выделяются в текстах не только стилистически и интонационно, но и визуально-графически, а именно, заключаются в скобки: «… облил его из бутылочки чем-то (керосином, верно), да и стал чиркать спичкой…» [2, 182], «… вам проденут кольцо в нос и потащут на каторгу (барон всегда выражался образно: он был большим чудаком)» [2, 192].

Таким образом, традиции Н.В. Гоголя находят своё отражение и развитие в ранней прозе А. Белого, в особенности – в «Серебряном голубе». Влияние «гоголевской» школы затрагивает различные уровни романа: манеру повествования, сюжетные моменты, образную систему, звукопись. При этом А. Белый выступает в роли художника-новатора, который не только наследует традиции литературной классики, но и совмещает их с художественными веяниями нового времени, обращаясь к форме орнаментальной прозы и экспериментируя с визуальной организацией текста.

Список литературы

1. Белый, А. Мастерство Гоголя / А. Белый. – М.; Л.: Гос. изд-во художеств. лит-ры, 1934. – 353 с.

2. Белый, А. Серебряный голубь / А. Белый. – М.: Скорпион. – 321 с.

3. Кожевникова, Н. A. Язык Андрея Белого / Н. А. Кожевникова. – М.: Институт русского языка РАН, 1992. – 256 с.

4. Ощепкова, А. И. Поэтика «романа-мифа» Андрея Белого «Серебряный голубь»: к проблеме авторского повествования / А. И. Ощепкова // Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Слово в романе: проблемы междисциплинарного исследования. Памяти профессора В. М. Переверзина. – Якутск, 2013. – С. 83–96.

Полная версия опубликована в сборнике «Русская литература глазами современной молодежи». – Магнитогорск, 2015. – С. 173–177. 

Традиции Н.В. Гоголя в романе А. Белого «Серебряный голубь»